Партизаны Полесья. Что мы знаем об анархистах, которых КГБ обвинил в терроризме

«Эта власть фашистская, оккупационная, государственные законы утратили даже формальную легитимность. С фашистами не разговаривают, с ними борются соответствующими методами», — говорил в начале сентября беларуский анархист-эмигрант Игорь Олиневич, возмущаясь «целой очередью на переговоры» с действующей властью, которая «открыто пытает и убивает людей».

Через полтора месяца 37-летнего Олиневича с тремя товарищами задержали недалеко от беларуско-украинской границы — и теперь обвиняют в терроризме.

Последние пять лет Олиневич жил в Польше, куда уехал сразу после освобождения из колонии в Беларуси. Его осудили на 8 лет по делу о нападении на посольство России в 2010 году — тогда на его территорию бросили несколько коктейлей Молотова, сгорел автомобиль. Олиневича обвиняли также в участии в акции с дымовой шашкой возле Генштаба и идеологически мотивированных поджогах казино «Шангри Ла», офиса банка «Москва-Минск» и здания изолятора на Окрестина.

Когда по этим делам в Беларуси стали массово задерживать анархистов, Олиневич успел уехать в Москву. Его схватили только 28 ноября 2010 года, выманив на встречу со старым знакомым — причем задерживали беларуского активиста российские силовики.

До конца срока он не досидел — в 2015 году Александр Лукашенко помиловал последних шестерых политзаключенных, которые в тот момент оставались в стране и о которых постоянно говорили западные политики и правозащитники. Вместе с бывшим кандидатом в президенты Николаем Статкевичем и гомельским активистом Юрием Рубцовым на свободу вышли и четверо осужденных по делу 2010 года — Николай Дедок, Евгений Васькович, Артем Прокопенко и сам Игорь Олиневич.

Принять участие в революции

Через пять лет жившего все это время в Польше Олиневича задержали в Беларуси вместе с тремя другими анархистами — Дмитрием Дубовским, Сергеем Романовым и Дмитрием Резановичем. 34-летний Дубовский, которого в 2010 году едва не задержали в Москве вместе с Олиневичем, все эти годы скрывался, публикуя время от времени «Отрывки из дневника политнелегала».

«Комитетчики неизвестным мне образом получили доступ к электронной почте девушки, с которой я прожил довольно долгое время, и стали вести переписку со мной от ее имени», — рассказывал анархист о методах спецслужб в одном из интервью.

Сообщая о задержании четырех активистов, Пограничный комитет подчеркивал, что у них изъяли две единицы огнестрельного оружия с боеприпасами, ручную гранату, травматический пистолет, холодное оружие и баллончики с перцовым газом. С собой у анархистов были вещи, необходимые для жизни в лесу — продукты, форма военного образца, палатки, топор, саперная лопата, фонари, GPS-трекеры — а также рации с гарнитурами скрытого ношения, ноутбуки, планшеты, видеорегистраторы, фотокамера, флешки, украинская sim-карта, банковские карточки и деньги.

После задержания Дубовский рассказывал — видеозапись его допроса опубликовал провластный телеграм-канал «Желтые сливы» — что встретился с Олиневичем в Украине, они обсудили обострение ситуации в Беларуси и «в пятых числах октября, может, позже» вдвоем лесами перешли украинско-беларускую границу.

«Я выразил желание самолично принять участие в сопротивлении существующей власти и внести свой вклад в эту борьбу посредством поджогов объектов, которые причастны к сохранению и охране именно этой власти. Милиция, прокуратура, судебные структуры», — объяснял свои мотивы Дубовский.

Олиневич — видео его допроса появилось в том же канале — тоже говорил, что решил «принять участие в беларуской революции», когда «увидел возмущение народа». «Изучал, как можно пересечь нелегально границу, где. Понял, что лучше сделать это с украинской стороны», — пояснил он. В Киеве, по словам анархиста, он «для самозащиты» купил в даркнете за тысячу евро боевой пистолет Star.

Уже в Беларуси, говорил на видео допроса Дубовский, в окрестностях его родного Солигорска к ним примкнули еще два человека, представившихся Андреем и Олегом. «Сейчас в ходе разбирательств я выяснил, что это оказались [Дмитрий] Резанович и Романов Сергей», — уточняет активист на видео.

Еще в середине августа 26-летний анархист из Гомеля Сергей Романов был в изоляторе — как он рассказывал «Анархическому черному кресту» в Беларуси (АЧК), 7 августа, за два дня до выборов, ему дали 15 суток, обвинив в том, что он не явился по повестке в милицию и не повиновался должностному лицу. Отмечаться в милиции Романов был должен с лета 2019 года, когда вышел из колонии — в 2014 году его осудили по делу о перевозке взрывчатки. Сам активист настаивал, что нашел пакеты, когда возвращался с рыбалки, об их содержимом не знал, но предполагал, что там что-то запрещенное и потому взял пакеты с собой, чтобы самому занести в милицию — надеялся, что тогда его амнистируют по первому делу о хранении 14 грамм пороха.

По словам Дубовского, четверо анархистов вместе изучили Солигорск и расположенные там объекты «на предмет доступности и возможности поражения», с собой у них были зажигательные смеси в пластиковых бутылках, фомка, аэрозольный баллон с краской и охотничьи спички.

«Чтоб понимал присутствие какой-то партизанщины»

21 октября, сообщал Следственный комитет, «неизвестные лица из хулиганских побуждений» подожгли в Солигорске четыре автомобиля возле местной прокуратуры. Было возбуждено уголовное дело о злостном хулиганстве. В тот же вечер, писала солигорская газета «Лидер-пресс», в городе подожгли здание Госкомитета судебных экспертиз. На здании поджигатели оставили надпись «Голова, ТЫ — NEXT».

— Это такая вот аббревиатура, адресованная генеральному директору «Беларуськалия» [Ивану Головатому], — рассказывал на допросе Дубовский. — По словам шахтеров-забастовщиков, он обещал забастовщиков не увольнять.

Несмотря на это, 11 сентября суд признал стачку на «Беларуськалии» незаконной, а еще до этого некоторых бастующих работников уволили под предлогом прогулов.

— То есть к нему были претензии от шахтеров бастующих. Мы решили подчеркнуть этот момент. Что жди, что восстание достанет тебя, — объяснял Дубовский. — Чтоб он понимал присутствие какой-то партизанщины, что протест существует, что шахтеры тоже в шахтерском городе не оставляют без внимания. Будь следующим, готовься уйти со всей этой диктатурой. Такое предупреждение.

По словам анархиста, это здание он поджигал вместе с Резановичем, тогда как Олиневич и Романов в это же время жгли машины у прокуратуры. Сам Игорь Олиневич признавал на видео допроса, что совершал атаки на административные здания, но не уточнял, на какие именно.

31-летний Дмитрий Резанович раньше уже попадал в новости — в марте 2014 года центр «Вясна» сообщал, что «активного участника киевского Майдана» Резановича задержали при попытке перейти украинско-российскую границу по паспорту брата. Анархист провел четыре месяца в депортационном лагере под Курском, после чего суд оштрафовал его на 15 тысяч российский рублей, еще через месяц его депортировали.

«В первую очередь, [задержали] из-за того, что я ехал на поезде из Украины. Во-вторых, из-за моего внешнего вида. Я был одет в черное, у меня был рюкзак военно-походный», — рассказывал Резанович о своем задержании в Курске. По словам анархиста, в российском Центре «Э» его били, заставляя признаться в причастности к украинским боевикам из «Правого сектора», которые хотят совершить диверсии и теракты на территории России.

В том же интервью он говорил, что отказывается служить в армии: «Мне неинтересно служить в белорусской армии. Эту же армию в случае чего могут использовать против своего народа».

После поджогов в Солигорске, вспоминал на допросе Дубовский, обе группы встретились в условной точке в лесу и выдвинулись на юг, «днем спали, ночью шли» и через несколько дней попали на железнодорожную станцию за Микашевичами, а оттуда через Калинковичи отправились электричкой в Мозырь, который находится примерно в 180 километрах от Солигорска.

— Недалеко от станции в лесополосе расположились с рюкзаками, еще оставалась зажигательная смесь. Мы решили разведать город Мозырь и заодно совершить еще один поджог, еще одну атаку, — говорил анархист.

Здание ГАИ в Мозыре подожгли в ночь с 27 на 28 октября, сообщала пресс-служба МВД, бутылка с воспламеняющейся жидкостью попала в кабинет, где размещалась добровольная народная дружина, пожар повредил стены, пол, подоконник и технику. Под разбитым окном написали «Возмездие!». Уголовное дело снова возбудили по статье о злостном хулиганстве, но вечером 28 октября начальник отдела следственного управления КГБ сказал, что поджог квалифицирован как акт терроризма.

— Наблюдал за улицей, держал связь со вторым участником, — давал показания в Мозыре уже на другом опубликованном видео Дубовский. — Двое человек, точно Олиневич, а второй либо Резанович, либо Романов, которые были ответственны за поджог, занимались уже зданием. Кто из них, какие у них роли, не обратил внимания. Они еще какое-то время тут провели, чиркнули спичку, забросили. Поджог произошел, постояли, понаблюдали. В рацию поинтересовался, какая ситуация там на дороге. Человек сообщил, что все чисто. Мы ушли.

«Берут ответственность за акции и объясняют их политический смысл»

Первая информация о задержании Игоря Олиневича появилась 30 октября — анархиста с товарищами схватили в ночь с 28 на 29 октября возле деревни Забозье в десяти километрах от границы с Украиной. В ту же ночь о задержании узнали родители Олиневича — им позвонили с погранзаставы. На следующий день об этом рассказал телеграм-канал «Желтые сливы», а вскоре и погранкомитет отрапортавал, что задержана группа «радикально настроенных лиц из анархистского движения».

Дмитрий Резанович, по информации АЧК, сообщил родственникам, что «задержание было очень жестким, а в Минск их везли в машине с гирями на руках и мешком на голове». В Минске анархистов поместили в СИЗО КГБ.

Родители Олиневича не знали, что сын нелегалом вернулся в Беларусь. По словам его матери Валентины Олиневич, это «было полной неожиданностью»; с погранзаставы им позвонили в начале третьего ночи 29 октября. «Сказали, что наш сын задержан, находится у них, и они его отправляют в Калинковичи», — вспоминает Валентина Олиневич. По ее словам, родители подумали, что Игорь, несмотря на опасность, решил вернуться в Беларусь и его задержали на въезде в страну.

— На следующий день мы начали звонить в эти Калинковичи, в течение целого дня нам говорили, что или «мы не знаем», или «нам не сообщают», или еще что-то. В общем, всякие сказки рассказывали, но не признавались, что он у них. В конце дня позвонили снова на эту погранзаставу, и нам сказали, что он был в Калинковичах, но его уже отправили. По одним сведениям, после обеда, а во второй раз сказали, что вечером. Как всегда, правды не говорят и обманывают.

О том, где находится сын, Валентина Олиневич узнала только 2 ноября: «Я пошла в СИЗО КГБ и там сказали, что он у них. Смогла передать ему зубную щетку, пасту, маску и предметы личной гигиены».

О жизни сына в Польше мать почти не рассказывает — говорит, что не контролировала его. «Он радиотехнический университет закончил, работал в военно-промышленном объединении "Пеленг", которое работало над созданием искусственных спутников. Он грамотный специалист», — замечает Валентина Олиневич, добавляя, что и за границей Игорь работал в технологических стартапах.

Она считает, что полностью доверять видеозаписям допросов, опубликованным близким к силовикам телеграм-каналом, конечно, нельзя, потому что «настолько могут нарезать эти кадры, что в результате может получиться совсем не то, что они говорили». О самих видео с рассказами Олиневича и Дубовского мать рассуждает так: «Думаю, они хотели показать, что есть люди, способные помочь в то время, когда стольких посадили — смелые люди. Которые повторяют подвиг беларуских партизан».

— Если верить этому видео, их ошибка была в том, что они там уже, наверное, изголодались совсем и зашли в магазин в Калинковичах. И тут же люди, которые работают осведомителями погранзаставы, кто-то стукнул. Ну, это предположение, — говорит она.

Мать Игоря Олиневича считает, что в то время, когда многие бегут из Беларуси из-за репрессий, он и его товарищи своими действиями «заявили, что они с теми, кто здесь остается, и не побоялись прийти с другой стороны, где находились в безопасности».

— И это не глупость, как многие пишут в комментариях, а это их, наверное, жизненная позиция, — уверена Валентина Олиневич. — Зная характер Игоря, я думаю, что это именно так. Вы понимаете, все как во время войны. Какой тут терроризм? Тут же обошлось без человеческих жертв. И я знаю Игоря, это его позиция — ни в коем случае никому не наносить вреда.

Активист Николай Дедок, который в 2010 году проходил с Олиневичем и Дубовским по одному делу, описывая задержанных, говорит, что «это явно не те люди, которых можно запугать или два раза ударить, и они скажут на камеру все, что требуют».

— Они прекрасно знали, на что шли, и какая ответственность. Судя по тем трем видео, которые опубликовали мусора, на них нет каких-то следов пыток, они не похожи на суперзапуганных. Это люди, которых можно заставить признаться только под действительно очень жестоким физическим давлением, но вроде как его следов нет на видео, — рассуждает Дедок.

Он вспоминает фотографию, которая появилась в интернете после задержания анархистов и на которой они вчетвером с открытыми лицами и оружием стоят в лесу. «Я делаю вывод, что они просто решили пойти ва-банк, — говорит Дедок. — И это была изначальная их стратегия: ребята, если нас берут, мы ничего не отрицаем, все берем на себя. Они пошли на самопожертвование по той причине, что, видимо, хотят на суде открыто о себе заявить как о партизанах-террористах, высказать свою политическую позицию. Ну и такой момент, когда тебя берут с оружием в лесу при переходе границы, говорить, что ты тут поохотиться вышел на куропаток — это как минимум смешно, учитывая бэкграунд каждого из ребят. Там из четверых трое судимы, а один в розыске десять лет был».

Еще один активист анархического движения, пожелавший остаться анонимным, тоже говорит, что такая позиция в случае задержания наверняка была определена заранее. «В Беларуси анархисты еще не использовали такую стратегию поведения, но в целом это распространенная практика среди наших единомышленников в других странах: превращать судебный процесс в трибуну для агитации, — замечает он. — Анархисты в таких случаях не признают свою "вину" перед законом, не соглашаются что их действия — преступление, а берут на себя ответственность за акции и объясняют их политический смысл».

Он замечает, что арестованные активисты, вероятно, сторонники повстанческого анархизма — инсуррекционизма: «Это анархисты, которые главной стратегией слома репрессивных структур выбирают вооруженную борьбу. Очевидно, что товарищи не могли оставаться в стороне от беларуской революции и начали действовать, чтобы внести свой вклад».

При этом Сергей Романов и Дмитрий Резанович, по информации беларуского АЧК, не дают показаний и «отказываются вообще говорить со следствием». При этом «ни к одному из задержанных не применялись пытки» и сейчас «в самом СИЗО КГБ на анархистов не оказывают прессинг».

Всем четверым вменяют статьи о незаконном обороте оружия (статья 295 УК) и акте терроризма, совершенном организованной группой (часть 3 статьи 289 УК) — последнее обвинение предполагает наказание от 10 лет лишения свободы до пожизненного заключения и даже смертной казни.

По словам адвоката Виктора Мацкевича, который представляет интересы Олиневича, пока что анархисту не предъявлено обвинение, и он находится в статусе подозреваемого. Из-за подписки о неразглашении адвокат не может уточнить, действительно ли дело расследуют именно по этим статьям.

— Он уверен в том, что делал все правильно. Не говорит, что «я ничего не делал». Сказал: «Что я мог сделать для Беларуси, что я умею, то я и смог сделать», — говорит Мацкевич.

Родителей Олиневича 9 ноября вызывали на допрос в следственное управление КГБ, по словам матери, давать показания она отказалась. На следующий день семья впервые получила письмо от сына, который снова, как и 10 лет назад, пишет им из одиночной камеры в СИЗО КГБ.

Исправлено. Мы удалили ссылку на сообщение TUT.by, поскольку издание и его соцсети власти Беларуси признали «экстремистскими» — и за гиперссылки на них предусмотрена административная ответственность.