«Зачем невиновному адвокат?». В Бресте осудили первую десятку фигурантов «хороводного дела» — всего обвиняемых больше 50

Что происходило в Бресте 13 сентября 2020 года

В воскресенье 13 сентября протестующие собрались у памятника 1000-летию Бреста и отправились маршем по центральным улицам города. Их было около четырех тысяч человек. На проспекте Машерова они вышли на проезжую часть, а на перекрестке с бульваром Космонавтов остановились, скандируя: «Это наша площадь!».

Движение транспорта оказалось заблокировано. Демонстранты начали танцевать и водить хороводы на перекрестке, распевая «Муры» и «Тры чарапахі». Около 17:00 на площади появился водомет. Люди сперва разбежались, но струя воды не достигала толпы протестующих, и позже они вернулись.

Тогда на перекресток приехала милиция, и начались задержания. Демонстранты разбежались, а позже поредевшей колонной пошли по бульвару Шевченко в направлении улицы Гоголя и уперлись в цепочку силовиков со щитами; многих участников шествия задержали.

Вскоре управление Следственного комитета по Брестской области возбудило уголовное дело о массовых беспорядках, к концу декабря в нем было 57 обвиняемых и подозреваемых. Все они обвиняются в организации или участии в групповых действиях, грубо нарушающих общественный порядок (часть 1 статьи 342 УК). Пока следователи выделили в отдельное производство и передали в суд материалы в отношении двух групп по десять обвиняемых в каждой: 20 января начали судить первую, а 15 февраля — вторую. По информации собеседника «Медиазоны», знакомого с ходом процесса, всего таких десяток будет шесть.

На вопрос о том, сколько точно фигурантов в «хороводном деле», адвокат Павел Олесик, выступающий защитником в процессе первой десятки, ответил лишь, что уголовных дел — несколько.

— Конкретно по этому делу — десять. Общего дела как такового нет. Ситуация одна, но дел несколько, — объяснил Олесик.

Как судили первую десятку

Заседания по делу первых десяти обвиняемых начались 20 января. Сторона обвинения считает, что они не повиновались требованиям представителей власти и нарушили работу транспорта и предприятий.

В частности, из-за простоя городской троллейбусный парк понес ущерб в размере 619 рублей 55 копеек, а автобусный — 40 рублей 37 копеек. Кроме того, ближайшие торговые павильоны и ресторан KFC на несколько часов закрылись.

В первой десятке обвиняемых вину в полном объеме признали сотрудник торговой компании Николай Федоренко, директор фирмы Максим Жаров и студентка Марина Сирецан; частично — грузчик Виталий Литвин, учительница английского Марина Глазова и безработный Ярослав Ярошук. Отказались признать себя виновными грузчик Евгений Колпачик, банковский служащий Вадим Воронович, инженеры-программисты Алексей Якубук и Виктор Денисенко.

При этом как минимум на троих из первой десятки — Вороновича, Денисенко и Жарова — 13 сентября были составлены протоколы по статье 23.34 КоАП (нарушение порядка организации или проведения массовых мероприятий), следует из их показаний в суде. Обвиняемый утверждал, что об акции он узнал из телеграма, прошелся с колонной до Машерова, затем немного постоял на перекрестке, посмотрел на танцующих людей, похлопал в ладоши, а потом отошел к магазину и вскоре был задержан и отправлен в ИВС. Через трое суток суд оштрафовал его на 30 базовых величин.

— Поскольку ранее на подобных акциях никто не задерживался, я решил, что мероприятие санкционировано, — говорил в суде Воронович.

Похожие показания дал Якубук: по словам подсудимого, он посчитал, что раз на перекрестке стоят машины ГАИ, то можно безопасно выйти на проезжую часть.

Марина Сирецан еще до суда отправила письма с извинениями организациям, признанным потерпевшими, и попросила сообщить ей номера счетов, на который она могла бы перевести деньги в счет компенсации ущерба.

Свидетелями в суде выступили сотрудники автобусного и троллейбусного парков, а также продавщицы из киосков «Брестгортранса».

Водитель троллейбуса рассказал, что 13 сентября за 50 метров от перекрестка, на котором проходила акция, его остановили демонстранты.

— Сначала какой-то молодой человек сказал, что пустят по первой полосе, я перестроился, а потом сказали: «Полчаса будете стоять», — вспоминал он.

Водитель уточнил, что не заметил во время демонстрации «никакой агрессии», а в его троллейбусе вслух происходящим на улице возмущался только один мужчина, который, видимо, спешил на вокзал.

Еще двое водительниц троллейбуса дали похожие показания: они вынужденно остановили транспорт, из одного троллейбуса вышли все пассажиры.

Замдиректора брестского автобусного парка Артур Собин, отвечая на вопрос адвоката подсудимых, признался, что ущерб в организации взялись подсчитывать только после запроса из Следственного комитета.

— Если бы такой запрос не поступил, вы бы считали ущерб? — уточнила защита.

— Я думаю, что мы бы его не считали. Дело в том, что в Бресте подобные срывы рейсов могут происходить банально из-за закрытого железнодорожного переезда. Возможность опозданий учтена, у нас стоит резерв подвижного состава, обычно три-четыре машины. Если кто-то серьезно опаздывает, на минут 15, вместо него отправляется другая машина, — рассказал Собин.

Кассирши «Брестгортранса», которые после обеда 13 сентября работали в киосках на бульваре Шевченко и проспекте Машерова, в суде вспоминали, что закрыли киоски по указанию руководства — чтобы не попасть силовикам под горячую руку.

— После 9 августа от нашего непосредственного начальника поступила команда: если в центре города около нас происходят какие-то события, значит, мы в целях безопасности закрываемся. Дело в том, что 9 августа, когда это все началось, у меня напарница работала во вторую смену, а наш киоск во вторую смену работает до пол-одиннадцатого. Она закрылась в 22:20 и не доходя до «Меркурия» ее омоновцы чуть не забрали в автозак, — объяснила кассирша.

По ее словам, никто из протестующих работницам киосков никогда не угрожал.

— Мы закрылись, потому что больше боялись задержаний, — признала женщина.

В прениях прокурор запросила Николаю Федоренко, Евгению Колпачику, Виктору Денисенко, Алексею Якубуку и Виталию Литвину по полтора года «химии», а Вадиму Вороновичу и Максиму Жарову — по два. Для остальных обвиняемых обвинение предложило «домашнюю химию» — по полтора года для Марины Глазовой и Ярослава Ярошука и один год и три месяца для Марины Сирецан. Такие наказания и назначил обвиняемым суд, впрочем, у Сицеран срок оказался на три месяца меньше, чем просил прокурор.

Вторая и третья десятки

15 суд Ленинского района Бреста начал рассматривать дело второй партии обвиняемых по делу. Обвиняемые второй десятки — Дмитрий Абрамук, Алексей Артецкий, Алексей Барановский, Виталий Брюх, Дмитрий Буневич, Дмитрий Кочурко, Валентина Жуковская, Геннадий Мисюта, Сергей Наливко и Владимир Талатынник.

Как выяснилось на первом заседании, семеро обвиняемых обходятся без помощи адвокатов и защищают себя сами; по их словам, это не связано с их материальным положением.

Так, Дмитрий Абрамук заявил, что в услугах адвоката он не нуждается.

— Вину я не признаю. Поэтому я и без адвоката. Зачем невиновному адвокат? — сказал он.

Абрамук на стадии следствия признал вину, однако в суде отказался от своих слов и объяснил, что признать вину ему посоветовал следователь — якобы тогда дело поскорее передадут в суд.

По информации правозащитного центра «Вясна», в третьей группе обвиняемых — не десять, а 11 человек: 63-летняя активистка Елена Гнаук, Елена и Виктория Лыскович, Юрий Чубрик, Данила Чемоданов, Виктор Лобка, Василий Чернецкий, Кирилл Луда, Радион Кондратюк, Владислав Новицкий и Людмила Луцкая.

Пенсионерка Елена Гнаук решила защищать себя в суде самостоятельно, чтобы не тратиться на адвоката.

— Что касается меня, то я решила отказаться от адвоката и защищать себя сама. Раньше мы прибегали к их помощи, больше для связи с родными и для получения хоть какой информации. Но по делу собрано 12 томов, а за знакомство с каждым томом адвокату надо заплатить 150 рублей, — объяснила она в суде.

Кроме перечисленных выше людей, известно что по «хороводному делу» проходит брестский активист Виктор Климус, который из-за уголовного преследования уехал в Варшаву.

— Немногие знали. Некоторые догадывались. Для всех остальных признаюсь публично: я — политэмигрант. Долго давалось это решение. Но на данный момент я убежден — отсюда смогу сделать больше. При всех минусах эмиграции, пространства для маневра в Беларуи на данный момент не осталось совсем. Сидеть не хочу. Мой порванный паспорт сейчас не изменит ничего, к сожалению. Потому простите и не судите строго, — написал он в фейсбуке 16 февраля.