«Это возможность вернуться домой и чтобы люди были свободны». Беларусы из батальона имени Кастуся Калиновского объясняют, почему и за что они пошли воевать

24 февраля

В июле 2021 года выпускника БНТУ, айтишника и участника «Молодежного блока» Александра Руткевича задержали сотрудники КГБ. Его отпустили, не предъявляя обвинений, но с учетом трех прежних судимостей по административным статьям активист решил уехать в Украину. В феврале квартирная хозяйка разрешила Александру не платить, если начнется война. 24 числа она позвонила в пять утра: «Саша, война началась».

Руткевич вспоминает, что первым делом разбудил друзей и соседей по квартире — после этого никто из них заснуть уже не мог. «Находились немного во фрустрации, не понимали, что за сущность такая "война" и что нас ждет в будущем. Началась небольшая паника у нас», — признается 29-летний Александр.

Он говорит, что решение вступить в случае войны в территориальную оборону принял заранее, но в тот момент сначала нужно было помочь окружающим — чтобы их паника «не расшатывала» его самого, объясняет Александр. В итоге все соседи в тот же день выехали в сторону Львова. В квартите остались только Руткевич, его друг Максим и кот Хмурый — но кота вскоре тоже вывезли. Александр говорит, что ему пришлось бы тяжело без поддержки Максима; тот не был готов воевать, но сказал: «Я пойду с тобой» — и во всем помогал будущему добровольцу. «Для меня это подвиг. Он боялся, но переступил через свой страх», — объясняет Александр.

В тот же день в восемь утра от звука сирен во Львове проснулся Максим Праженик — минчанин, активно участвовавший в протестах 2020-го и бежавший из Беларуси после того, как в ноябре его осудили на три года химии. Ночью, вспоминает Максим, он ожидал вторжения и лег спать только в три часа. Когда он проснулся, интернет не работал, поэтому новости до беларуса дошли с опозданием.

Тогда же, в первый день войны, к Праженику приехали друзья на машине с беларускими номерами. Из-за этих номеров соседи трижды вызывали полицию. «Были вопросы, так как беларусы предоставили плацдарм для удара, и поначалу очень было нелегко осозновать, что ты беларус, так как очень косо смотрели», — рассказывает он.

Полицейские проверяли документы, спрашивали, что беларусы делают во Львове и какие у них планы, на слова о территориальной обороне отвечали с улыбкой и желали удачи, но номера на машине попросили снять — чтобы люди перестали вызывать полицию. Позже Максима с друзьями добавили в домовой чат, и они ходили на ночные дежурства — следить, не рисует ли кто светящиеся метки во дворе.

Добровольцы

Как и Руткевич, 24-летний Максим заранее решил, что в случае войны пойдет воевать за Украину. «Мне эта страна предоставила защиту, она меня не выдала беларуской хунте. Я считаю, что это мой долг — этой стране помогать», — говорит он. Вариант волонтерства Праженик не рассматривал: по его словам, чтобы заниматься гуманитарной помощью, нужны деньги и связи, а у молодого беларуса нет ни того, ни другого.

В итоге 1 марта Максим приехал в Киев, а на следующий день вступил в тероборону. Александр Руткевич сделал это раньше — его приняли не с первой попытки: 25 февраля он пошел на сборный пункт, простоял в очереди с одиннадцати утра до шести вечера, но получил отказ из-за беларуского паспорта.

Александр рассказывает, что после этого вспомнил: у него есть знакомые в добровольческом подразделении при «Азове», которым командовал беларус. Эти контакты помогли — Руткевича вступил в тероборону. «Они меня спросили, готов ли я пройти детектор лжи, полиграф условный, я согласился. Спросили, кто я, что я, почему и сколько я в Украине, такого рода [вопросы]. Так как я был по связям — ребята знают, кто я — поэтому было проще», — вспоминает Александр.

У Максима Праженика все было проще — он присоединился к отряду теробороны, когда тот еще только формировался. При себе у него были только приговор суда и справка о том, что он подался на политическое убежище; вопросов к документам не возникло. С первого же дня начались тренировки с оружием.

Александр первые четыре дня тренировался и жил вместе с украинскими бойцами. «Украинцы все понимают, что и как, очень сочувствуют, очень рады, что беларусы есть здесь, это их морально поддерживает, что они не одни в этой борьбе», — говорит он. Однако, признает Руткевич, забыть, что территорию твоей страны Россия использовала как плацдарм для вторжения, не удается.

— Я непосредственно здесь, чтобы, в том числе, искупить этот момент. Потому что для меня война — это способ дать свободу. И именно действиями показать, что иногда приходится брать оружие и бороться за свою свободу, — рассуждает Александр. — Свободные люди должны понимать ответственность, как мне кажется, и быть готовыми взять на себя ответственность. Должны быть социально взрослые, что ли. Государство развивает инфантилизм, мне некомфортно находиться в этом.

Позже и Руткевича, и Пруженика перевели в новый батальон имени Кастуся Калиновского, который состоит из одних беларусов. Он отмечает, что разговаривают в подразделении сразу на трех языках — русском, беларуском и украинском.

— Но мы стараемся говорить на беларуском языке, потому что важно понимать, что мы беларусы, что мы несем какую-то ценность, что у нас есть какой-то культурный код, что мы достойные люди, и нужно эту планку держать, в том числе, перед украинцами, — рассказывает Александр.

Служба

О быте в батальоне бойцы рассказывают лишь в самых общих чертах. Каждое утро — построение, завтрак и время на личную гигиену. В течение дня они выезжают на дежурства по охране стратегических объектов, у более опытных бывают боевые выезды. Менее подготовленные пока что проходят обучение и слаживание.

— Изучаем тактику ведения боя, способы ведения борьбы, изучаем, как работает противник, способы реагирования, работа в команде, как мы помогаем друг другу, обязательно медицины много, как оказывать первую помощь. Все по стандартам НАТО, — рассказывают беларуские добровольцы.

На еду солдаты не жалуются — бывают даже пицца и суши. В основном же рацион состоит из супов вроде солянки и борща, каш, овощей и фруктов, есть чай и кофе. Обед в столовой — из двух блюд: суп на первое и, например, гречка и гуляш. По словам Руткевича и Праженика, перекусить можно не только в столовой, у бойцов есть свои чайники и личные припасы.

Александр и Максим пришли в тероборону, уже имея небольшой опыт владения оружием — оба отслужили в беларуской армии. По их словам, она во всем сильно отстает от нынешней украинской.

— Беларуская армия — это самая убогая армия, где только подметают плац и убирают территорию. Они там вообще ни к чему не готовые, только по телевизору говорят, что там все хорошо. От теробороны отличия есть колоссальные даже с обмундированием — здесь оно все четко, без каких-либо проблем. Подготовка вся есть, все, что может пригодиться в бою. В беларуской армии этого нету, — резюмирует Праженик.

Руткевич говорит, что служил в резерве, где «пару раз стрелял с автомата»; после службы он остался «гражданским человеком», который не помнит, «что такое стрелять и тактические вещи». Впрочем, различия доброволец видит не столько в подготовке или снабжении, сколько в самом духе и ценностях двух армий: «Тут все связи по-другому формируются, а это очень важно. То есть когда командиры сказали, что формируют беларускую роту, это делают не только они, а совместно с нами всеми. Мы все причастны к этому».

Сказанное Александром касается не только армии, отмечает он; не менее сильное впечатление на беларуса производит отношение простых украинцев к войне и смерти.

— У меня есть подруга, которая написала в твиттере, что у нее умер дядя родной, он летчик. И она не выразила сожаления никаким образом, она сказала, что он герой. Все. Не более того. И для меня это очень вдохновляюще, что люди понимают, что за свободу стоит умереть. Потому что это великая ценность, которую, возможно, не все беларусы еще обрели, чтобы ее так защищать, как украинцы, — говорит он.

Руткевич приводит еще один пример — смерть беларуского бойца Ильи «Литвина» Хренова, получившего ранение в бою за Бучу. На собрании в память о нем командиры рассказывали истории о погибшем. Александра это удивило, признается он: в Беларуси на поминках «привыкли убиваться и горевать», а здесь «не нужно что-то говорить, все понимают, что его смерть не должна быть напрасной».

Максим добавляет, что гибель товарищей по батальону «еще больше злит», а сам он не чувствует страха и паники, потому «все, что можно, уже в Беларуси пережил». Услышав прямой вопрос, понимает ли он, что может погибнуть, Пруженик говорит: «Да, я к этому готов. И осознаю это. Если бы не готов был, не думаю, чтобы я здесь был».

Отвечая на тот же вопрос, Александр пытается заглянуть в послевоенное будущее.

— Мы пониманием, что когда Украина победит, это повлияет и на изменения в Беларуси. Если Путина сместят, то сместится и Лукашенко. В том числе и за это мы здесь боремся. Война — ужасная вещь. Я делаю прямые действия, чтобы изменить то, что важно изменить. Это возможность вернуться домой и чтобы люди были свободны. Для меня это физически важно. И сейчас я очень счастлив — бывает такое, что можно умереть, но мне совершенно не страшно. Я настолько спокоен, как будто я постигаю дзен, — утверждает доброволец.