«Лучший ответ агрессии — это учиться дальше». Как украинские учителя продолжают вести уроки во время войны

Учитель химии из Киева Глеб Репич в 2021 году попал в топ-10 учителей Украины. В том же году он завел аккаунт в тиктоке — в том числе для того, чтобы популяризировать свой предмет среди детей.

— Мы можем, конечно, ныть, что: «Вот тикток, деградирует нация, поколение!». Но мы можем тоже спуститься как бы на эту глубину, можно так сказать, и популяризировать химию там, где кишит основная масса детей, до которых мы никогда не достучимся, если будем просто вот так вот популяризировать науку официально на каких-то своих платформах. Нам нужно идти туда, где водятся дети — а водятся они в тиктоке, — рассуждает учитель.

В последние месяцы контент Репича изменился радикально — от видео «Химия фанты» и «Как отмыть зеленку» до инструкций на случай химической или ядерной атаки.

Эти ролики собирают от полутора до двух миллионов просмотров. Учитель объясняет: после начала войны ученики в «Атмосферной школе», где он преподает, начали задавать ему вопросы о войне и химических угрозах, и потому он решил ответить на них роликами.

— Ну, я стараюсь не пугать [детей]. Понимаете, это такая тема, которой все боятся. Это нормально: бояться химического и ядерного оружия. Я с такой стороны пытаюсь им преподнести: в любом случае нужно не бояться, а быть готовым к тому, что Россия может его применить. То есть не пренебрегать тревогами.

Новые насущные вопросы от учеников — не единственное изменение в учебном процессе в украинских школах. С начала войны многие учебные заведения столкнулись с рядом трудностей — от необходимости срочной релокации персонала и перехода на дистанционное обучение до резкого изменения количества учеников.

Релокация

— В Украине очень много частных школ, особенно в Киеве — это движение за последние пять лет очень развилось, очень много частного образования. Наша школа считается достаточно крупной частной школой, у нас 300 учеников, — рассказывает сооснователь киевской физико-математической школы BASIS Юрий Белецкий.

После начала войны школы в Украине перешли на дистанционный формат обучения. Все учителя, с которыми поговорила «Медиазона», отметили, что такой формат работы не стал проблемой, поскольку ранее так уже приходилось работать из-за антиковидных мер. На этот раз, впрочем, учителя дистанцируются и иным образом — вынужденно покидают свои города.

Примерно половина персонала BASIS эвакуирована из столицы и сейчас живет в пансионате в городке Славское на юго-западе Украины. Ситуация, сложившаяся с его школой нетипична, отмечает Белецкий, поскольку «такие возможности далеко не у всех школ есть». Несмотря на это, вторая половина учительского состава по разным причинам не воспользовалась возможностью эвакуации в пансионат — в том числе потому что не у всех есть возможность выехать всей семьей. По словам Белецкого, эти учителя «из Киева уехали и где-то сидят»: например, на дачах или съемных домах.

Хотя Киев затронут войной меньше, чем некоторые другие украинские города, для учителя работать в нем очень сложно как технически — из-за необходимости постоянно спускаться в бомбоубежище и перебоев в работе интернета — так и психологически, замечает он.

— Естественно, лучше это делать, когда ты не находишься в какой-то зоне, где постоянно воют сирены и давление психологическое: «Вот-вот, завтра возьмут город». Ну, вот поэтому мы выехали, — объясняет Белецкий.

Преподаватели в пансионате, рассказывает Юрий, живут дружно, поддерживают друг друга и пользуются соседством для того, чтобы быстрее решать административные вопросы. Он еще раз отмечает исключительность ситуации: «У меня много коллег в других разных школах — у них не так».

— Мы полностью восстановили весь учебный процесс, у нас все расписания и даже кружки в урочное время все идут. А обычные школы, государственные, например, проводят по два, по три урока в день, не больше. Потому что у них просто не получается организовать полноценное образование.

О похожем опыте с организацией работы рассказывает и учитель истории из киевского лицея Educator Владислав Штегельский, вошедший в прошлом году в топ-50 преподавателей Украины.

— Все началось в четверг, и уже с понедельника мы вышли и проводили разные занятия дополнительные с детьми. То есть это было в форме каких-то игр, в форме каких-то таких общих курсов. А через две недели мы вышли полностью на академическую работу: снова вернулись журналы, домашние задания — и вот сейчас дети где-то в ритме, — рассказывает Штегельский.

Часть коллег и учеников, объясняет он, за это время успела выехать из Киева, и сейчас в городе их остается меньшинство.

— Кто-то из наших коллег в Киеве проводит уроки из бомбоубежища, а кто-то уже из своих квартир, даже не особо реагирует на воздушные тревоги. Понятно, что Россия бьет ракетами по Киеву, но, слава богу, не попадало в те районы, где были преподаватели.

По словам Белецкого, в целом в Украине ситуация со школами противоположная: многие частные учреждения, как и государственные, не смогли организовать работу во время войны и закрылись. Отдельно он говорит о коллегах из самых пострадавших регионов: «Там сейчас просто ад».

— Вот из Мелитополя учитель по физике — ну, звезда, один из самых интересных учителей Украины. Он в мариупольском лицее, его ученики занимают первые места на всемирных олимпиадах по физике, он от Украины ездил с этими учениками по всему миру, представлял их [как] единственный от Украины физик. Ну, вот он сейчас в Мариуполе. Не ведет, конечно, никаких уроков, находится на грани нервного срыва, потому что он под оккупацией. Вот там огромные проблемы, там не до учебы, там люди спасают свои жизни и как-то вырываются оттуда. Когда они оттуда вырываются — тоже первое время нуждаются в психологической коррекции. Учителя, вырвавшиеся [из опасных зон] не могут вести уроки, им месяц нужно приходить в себя — и с детьми то же самое.

Эмиграция и деньги

Многие ученики после начала войны выехали за границу, но продолжают учиться в украинских школах, рассказывают учителя, с которыми говорила «Медиазона». По словам Белецкого, соотношение выехавших и оставшихся в стране учеников BASIS — 50 на 50. Среди основных маршрутов эмиграции: Польша, Чехия, Словакия и Германия. Несмотря на это, количество учеников в школе только выросло: вскоре после начала войны школа набрала еще пять классов учащихся на вторую смену.

— Они в подвисшем оказались состоянии — многие государственные школы не смогли запустить учебный процесс так, чтобы он шел на достаточном уровне. И вот таких подвисших детей мы подсобирали и еще ведем во вторую смену. То есть вот с утра работаем до позднего вечера. Делать больше нечего — сидишь в пансионате, значит, в селе… Мы рады, что организовали себе работу — лишних мыслей не появляется, — рассказывает Белецкий.

В лицее Educator, для учеников, находящихся за границей, организовали специальную смену, рассказывает Штегельский, хотя большая часть детей осталась в Украине и просто выехала в другие регионы страны. Учитель отмечает, что в сложившихся условиях примерно 80% учеников Educator продолжают посещать занятия — и этот показатель посещаемости лучше, чем во многих государственных школах.

— В государственных школах немного проблемнее — я преподавал до этого в государственной школе, поэтому я коммуницирую с детьми — там, конечно, половина, где-то 40% на уроки, например, не подключается. Ну и, опять же, в некоторых школах вообще не проводились никакие уроки. То есть есть школы государственные, где месяц-полтора выпали вообще уроки, детям просто дают задания и говорят выполнять, — говорит Штегельский.

По словам Глеба Репича, «Атмосферная школа», в которой официально числится больше тысячи детей, после начала войны приняла сразу 20 000 учеников на особый формат обучения: им бесплатно предоставили доступ к образовательному контенту на сайте, но не выставляют оценок.

— Почему? Потому что вы же знаете, что много детей, которые в тех местах, где начались боевые действия, вынуждены были переехать на западную часть Украины или же вообще за границу, и они не могут посещать обычную школу, чтобы дальше продолжить свой учебный процесс. И мы им дали возможность, чтобы просто не отставать, посещать наши же уроки, доступ к нашему образовательному контенту. И это работает, у нас очень много таких слушателей сейчас, — говорит он.

Стоимость обучения с оценками при этом снизилась втрое — с 1 500 гривен в месяц до 500.

— Частное образование — это, к сожалению, деньги, — констатирует Белецкий, — а у многих родителей исчезла возможность платить, потому что война. А это означает, что поразваливались бизнесы у людей, или приостановились — и привычные потоки денег у людей у многих исчезли.

Сейчас у BASIS, по его словам, есть «достаточный буфер, чтобы школа существовала дальше» несмотря на то, что теперь многие родители не могут оплачивать учебу своих детей.

— Мы даже вот эти классы, которые открыли во второй половине дня, — там 30-40% за деньги и 60-70% бесплатно, как волонтеры работаем тоже, понимая ситуацию, — объясняет он.

Самочувствие учеников и нагрузка

— Честно говоря, по-разному дети [себя чувствуют]. Преимущественно — более-менее. Вот только те дети, которые остались в Киеве, они действительно как-то не очень, в подавленном достаточно состоянии. Ну, потому что и их родители, которые рядом с ними находятся в подавленном состоянии, это тяжело психологически, — рассказывает Белецкий.

Те дети, которые оказались в эмиграции, по его словам, чувствуют себя «более-менее хорошо»: испытывают психологический дискомфорт, но не такой, чтобы потерять жизнерадостность или любознательность.

Он добавляет, что уроки для учеников — «хороший поддерживающий стимул», а родители благодарны учителям за то, что их дети возвращаются к нормальной спокойной жизни, а не сидят «с круглыми глазами перед экранами, читая новости».

Похожим образом мыслит и Репич: он считает, что детям полезно приходить на консультации с учителем.

— Они приходят на урок и задают вопросы, или я им задаю вопросы, и мы конкретно решаем какие-то задачи, уравнения. Когда они просто приходят пообщаться, это им очень сильно помогает. Потому что просто сидеть и вариться в этом соку очень тяжело — гораздо легче работать, быть вовлеченным в какой-то процесс.

Владислав Штегельский рассказывает, что в первые недели войны ученики задавали риторический вопрос: «У нас идет война, почему мы должны учиться?». Тем не менее, академические требования Educator к ученикам остаются такими же, как и до войны.

— Мы вернулись на этот уровень, дети работают, дети включенные. Конечно, проблема в том, что не всегда у всех родителей есть возможность что-то проконтролировать, какой-то момент, но уже сегодня дети тоже понимают, что лучший ответ агрессии, чтобы не сломали нас — это учиться дальше.

Цель учебы, говорит Штегельский, сделать так, чтобы в будущем нынешние ученики смогли восстанавливать страну и работать на ее благо, а если снизить требования, то смысла от учебы не будет.

В BASIS решили действовать иначе и снизили нагрузку на учеников, потому что «абсолютно непонятно, какие там у детей возможности и обстоятельства»: некоторые ученики объясняют не сделанное домашнее задание тем, что они находятся в бомбоубежище, в машине либо просто сидят без электричества и интернета.

— И наоборот бывает. Ведешь урок, а ребенок говорит: «Ой, сейчас, тут сирена, я вынужден бежать вниз, но я потом дорешаю и вам вышлю». Вот это уже стало какой-то нормой, все к этому привыкли: «Сейчас, извините, будет сирена» — и на всех через зум слышна сирена у человека за окном. Как-то попривыклось и все дети достаточно спокойно, стойко это выдерживают, моральный дух высокий, — говорит Белецкий.

Глеб Репич отмечает, что, несмотря на увеличение количества учеников и снижение нагрузки, посещаемость его консультационных занятий все равно падает — иногда в два раза.

— Мало того, я живу сейчас на Закарпатье в семье учителей. У меня здесь бабушка учитель и ее дочка тоже учитель. И бабушка проводит онлайн-уроки, потому что до этого был ковид — она уже как-то в эту тему вникла. Она учитель математики. Что она может сказать: даже по сравнению с ковидом многие ученики просто не ходят на уроки. Мне честно тяжело это как-то объяснить, но [есть] сам факт [того], что очень много детей выпали из учебного процесса, даже не находясь на территории, где ведутся боевые действия.

В психологической помощи в связи с войной ученики в основном не нуждаются, говорит Белецкий — такой вывод сделали психологи, работающие в школе.

— А вот те дети, которых мы набрали в вечерний BASIS, новенькие — конечно, [им] психолог нужен, но не то чтобы как-то скорректировать их психологическое состояние, а скорее как-то сдружить, потому что классы набраны совершенно из разных школ, совершенно из разных мест в онлайне. То есть они вживую никогда друг друга не видели.

Вопросы о войне

В первые две недели войны, рассказывает учитель истории Штегельский, ее активно обсуждали на уроках, тем более что занятия были посвящены борьбе с фейками и правильной работе с информацией. Сейчас же этого стало меньше.

— Мы можем привести какие-то (тем более на уроках истории) аналогии, используя пережитый детьми опыт войны. Мы начали проект с другим лицеем — мы собираем истории детей, посвященные этой войне. Как они выехали, как они себя ощущают и как они видят эту войну и как они ее осмысляют. Но в основном тема войны на уроках сейчас отошла на второй план. Наверное, на уроках истории я все равно привожу аналогии — понятно, что мы общаемся, говоря там, например, о контексте российской агрессии, российской войны и в 17 и в 18 веках, и в 19 веке, как это работало. Но это не основная тема на всех предметах, на всех уроках.

Ученики, отмечает он, «иногда проинформированы лучше, чем многие учителя», и разделяют одну позицию: «Все одинаково это видят, все понимают и осознают, что происходит».

В школе BASIS о войне на уроках стараются не говорить, рассказывает Белецкий.

— Если и говорим, то пытаемся какими-то, как в интернете сейчас, правильными бравурными шутками. Уроки начинаем с гимна, поддержки друг друга — и это, конечно, помогает. И потом отвлекаемся, дети погружаются в задачи, крутятся, нам интересно, это эмоции. И учебный процесс очень-очень выручает в этом смысле, поддерживает психологическое состояние детей.

Выпускники и будущее

— Понимаете, [выпускникам] очень сложно сейчас помочь. Здесь непонятно вообще как дальше будет, потому что здесь очень высокий фактор неопределенности и советовать много в чем очень тяжело. Потому что у меня есть люди, которые хотели поступать в Харьков, например, в Каразина. Куда там поступать, Каразина сейчас под бомбежками! Или в Киев — а много кто не хочет теперь ехать в Киев — они думают, может куда-то еще в другое место поступать, — рассказывает Репич.

По мнению Белецкого, на текущий момент в Украине высшее образование «так себе» — не успело перестроиться после советских времен, «хотя сейчас зачатки уже есть». Из-за этого многие ученики еще до войны метили в зарубежные универститеты.

— У нас Киевский университет Шевченко самый знаменитый и сильный, туда дети идут. И вот сейчас мы выпускаем два класса. Стандартная схема такая: пойти в университет Шевченко, отучиться два курса, а потом переводиться в какие-то западные вузы. Или, например, четыре курса — получить бакалавра — и в магистратуру все-таки на запад. Потому что больше возможностей, больше вариантов, больше научной жизни — там это все развито.

Он добавляет, что сейчас школа консультирует выпускников и пытается устроить их за границей, но надеется, что в сентябре киевские вузы все же откроются.

— Потому что не все ученики BASIS’а хотели прям сразу после окончания школы убежать за границу и все. Не все ученики после 11-го класса готовы жить в другой стране без семьи — они еще эмоционально незрелы для этого. Где-то 50% учеников хотело за границу, 50% — остаться в Киеве. И сейчас вынужденно все прорабатывают варианты за границу.

Университеты на западе, замечает сооснователь BASIS, сейчас растеряны из-за огромного количества украинских эмигрантов и не могут выдержать такой нагрузки — но при этом оказывают всевозможную поддержку.

Ученики, которые хотят поступить в украинские университеты, рассказывает Штегельский, должны будут сдавать мультитест, срочно введенный на замену украинскому ВНО, которое невозможно провести из-за войны.

— В принципе там не меняется что-то в программе ВНО, и как мы готовились с детьми к ВНО, так и в принципе готовимся к этому мультитесту. Поэтому в формате подготовки для детей ничего не поменялось: те, которые планировали оставаться в Украине, они и поступают. В этом формате они не остались как-то дезориентированы, — говорит он.

Когда речь заходит о будущем, Штегельский рассказывает о своей общей с коллегами мечте: поехать преподавать историю Украины в Донецк.

— Мы сами из Донецкой области, учились в Горловке в начале этой войны, в начале 2014 года, когда все это начиналось. Все видели своими глазами. И как юному историку было очень больно на все это смотреть: на флаг СССР над Горловской администрацией и так далее, — вспоминает учитель.