За разделку куриных тушек — 1200 рублей, на лесопилке — 500 рублей и смены по 12 часов. Кем и где работают на химии (вы можете встретить политзаключенных где угодно)

Работа там, «где есть место» — опыт и образование не важны

Как правило, за каждым ИУОТ закреплены несколько предприятий, куда устраивают на работу осужденных. Образование и опыт работы значения не имеют — берут туда, где есть место.

— Я оказался животноводом пятого разряда. В договоре написаны требования к работнику — должен знать то, то и то, а ты просто ничего из этого не знаешь, ничего из этого не умеешь. Ты не шаришь в этой профессии максимально, — рассказывает бывший политзаключенный Левон Халатрян.

Медкомиссии перед устройством на работу — тоже формальность, добавляет он. «Мент говорит: "Давайте быстрее закончим, пусть идет работать на эту ферму. И они там, конечно, ставят [штампы о прохождении медкомиссии"]».

С момента попадания на химию до первого рабочего дня может пройти несколько недель, а иногда даже месяцев. «Политических» трудоустраивали примерно за две-три недели, а «обычных» осужденных быстрее, говорит Владимир, которого отправили на химию за «хулиганство».

Конь, воз, быки маленькие и большие. Работа на ферме

В деревне Сушки, где отбывал наказание Халатрян, большого выбора вакансий не было. Работать отправляют на фермы агрохолдинга «Беловежский». В основном осужденные трудятся животноводами, но могут устроиться сварщиками или слесарями. Условия работы отличаются от комплекса к комплексу. На ферме, где работал бывший политзаключенный, кормили животных и убирали за ними вручную.

— Я был на ферме, где только быки — маленькие и большие. Там конь, воз, и ты как в 19 веке ездишь на силосную яму, руками набираешь, — говорит Халатрян.

По его словам, «достаточно жесткие» условия труда — на свинокомплексе. Двери в помещения там закрывают, работники вдыхают аммиак и из-за этого первое время много кашляют. За вредность им выдают молоко.

— В коровнике дверь нараспашку, проветривание есть, ты просто как будто на улице работаешь. Нет такой жесткоты. Хотя когда зимой дверь закрыта, тоже скапливаются газы, всякая эта хрень.

Зарплаты на разных предприятиях агрохолдинга тоже отличались. На ферме, по словам Халатряна, можно было заработать от 500 до 1000 рублей, а на свинокомплексе — 1000-1500. В месяцы, когда свиней сдают на убой, «могло прилететь» от 3 до 5 тысяч рублей, говорит Левон, отмечая, что на свинокомплекс редко брали «политических».

График работы на ферме, где он работал, стандартный: с 8 утра до 5 вечера пять дней в неделю. На некоторых фермах работали утром и вечером с перерывом на несколько часов в середине дня.

Осужденные добирались до работы на автобусе или пешком. Причем во втором случае — без сопровождения. Идти нужно по заранее прописанному маршруту — отклонение от него сотрудники милиции могут посчитать побегом (если заметят).

На работу милиционеры приезжают раз в день и периодически звонят заведующим ферм, чтобы проверить, все ли осужденные на месте.

— Ферма ничем не огорожена. Если ты хочешь убежать, просто звонишь друзьям, они приезжают, ты сел и уехал. Вариантов убежать оттуда просто миллион, — считает Халатрян.

Копеечные зарплаты, смены по 12 часов. Ремонт тротуаров, лесопилка и разделка куриных тушек

На химии в Могилеве осужденные трудятся в «Дорстрое», на предприятии по деревообработке или в агропромышленном комплексе «Серволюкс». Владимир рассказывает, что раньше «химики» могли работать в строительной организации и на переработке рыбы, которую из Европы поставляли в Россию. Строительное предприятие обанкротилось, а переработку рыбы «прикрыли».

В «Дорстрой» набирают разнорабочих, которые занимаются укладкой тротуарной плитки и бордюров или делают лавочки и беседки, когда «не сезон».

— Можешь выбрать, куда пойдешь. Можно было с ребятами поговорить, узнать, куда лучше пойти. И мы вот пошли к одному мастеру, с которым можно нормально работать, нормально все вопросы решать, — рассказывает бывший политзаключенный.

Укладчики плитки почти все рабочее время проводят на улице. В непогоду могут спрятаться в дежурном автобусе, где лежат инструменты, или в вагончике. Под дождем осужденных работать не заставляли, говорит Владимир.

По его словам, зарплата укладчиков плитки не зависела от количества работы в выходные, все получали на руки примерно 500-600 рублей. Политические часто работали и по субботам, чтобы выйти в город — одних их не выпускали — и «не сидеть в четырех стенах».

На лесопилке осужденные работали сменами по 12 часов. Зарплаты там «вообще копеечные» — меньше 500 рублей, а у тех, кто «подмазывается к начальству», не более 700.

На «Серволюксе» осужденных отправляют на конвейер — разделывать куриные тушки или сортировать готовую продукцию. Работники на линии получают на руки не меньше 1200 рублей, а с дополнительными сменами у некоторых выходит и около 2000 рублей.

В дежурной службе могилевского ИУОТ-43 в прошлом году появился смартфон: в рабочее время милиционеры звонят осужденным и просят сбросить геолокацию. В остальном проверки такие же, как на других химиях — периодические звонки начальству и визиты на работу.

Пыль, холодрень, бомжатник. «Гомсельмаш» и железобетон

В ИУОТ-17 в Гомеле большая часть осужденных работает на заводе «Гомсельмаш», рассказывает отбывавший там наказание Дмитрий. Первые три месяца «химики» работают там как ученики и получают зарплаты меньше 100 рублей — без помощи родственников на такие деньги не проживешь.

Бывший политзаключенный устроился формовщиком на предприятие по изготовлению железобетонных изделий — укладывал арматуру и заливал бетоном. Условия работы на предприятии были плохие — в цеху тяжело дышать из-за бетонной пыли, зимой в помещениях «холодрень», раздевалка «похожа на бомжатник», рабочую одежду не выдают, а перчаток не хватает.

Дмитрий вместе с другим осужденным обустроили отдельную раздевалку, рабочую одежду помог найти неравнодушный человек, а чтобы получить перчатки, приходилось «ловить мастера».

— Зарплату там не платили нормально. Я мог 150 рублей получить, пару раз было 300 с хвостиком, — вспоминает он.

Через какое-то время Дмитрия перевели в стропальщики. Зарплата осталась той же, но «соответствовала работе». Периодически с предприятия звонили на химию и говорили, что работы нет — тогда Дмитрий оставался в ИУОТ.

— Два-три дня я мог сидеть на химии, на два дня выйти. В среднем один день я выходил [на работу] — там уже зарплата меньше 100 рублей была. Предприятие убыточное, там действительно бывает, что нет работы, — говорит бывший политзаключенный.